— Вы профессиональный фотограф?

— Нет, не сказала бы. Просто мне нравится фотографировать. У меня куча альбомов.

— Тогда, наверное, вам нужно одеться и подготовить фотоаппарат?

— Нужно, конечно… хотя вообще-то время еще есть. Еще с полчаса, по-моему. Сейчас сколько?

Он посмотрел на часы.

— Половина шестого.

— Ага, еще полчаса. Ну, все равно… вы не могли бы отвернуться на минуточку?

— Я лучше выйду, — сказал он, вставая.

В коридоре, само собой, никто еще не показывался, двери всех купе были плотно закрыты. Справа доносился мощный басистый храп, который не в силах был заглушить даже стук колес. Он позавидовал человеку, способному в любой обстановке спать, как дома. Сам он был на такое не способен…

Не способен?

Да, почему-то он чувствовал уверенность в этом, хотя и не мог вспомнить ни единого эпизода из той своей жизни, что осталась где-то там, на станции, с которой отправился поезд… а может быть, он сел не на конечной остановке, а по пути? На каком-нибудь крошечном полустанке, затерянном в лесах, и поезд стоял там всего минуту, и он отчаянно спешил, закидывая в вагон гигантский чемодан… да ну, чушь какая-то. Кто это на полустанках садится с такими чемоданами? Или он сел в городе, или чемодан и в самом деле чужой.

Скорее бы девчонка ушла в тамбур, ждать момента… пусть себе снимает восходы и закаты, лишь бы дала ему возможность заглянуть в сумку. Может быть, там найдутся какие-то документы? А может быть, документы лежат в том огромном кожаном чемодане… только теперь он сообразил, что чемодан вполне может принадлежать ему — такая вещь отлично сочеталась с «Ролексом» на его запястье. Интересно, что же там внутри? Мешок бриллиантов?

Он стоял у окна, глядя поверх занавесок на проносящиеся мимо пейзажи. Да, сейчас именно лето, середина, наверное… Стало уже достаточно светло, чтобы можно было рассмотреть: вдоль железной дороги тянутся заросли иван-чая в цвету, кое-где мелькают ромашки… А дальше — равнина, на ней — редкие перелески, вон там, похоже, овраг… вдали, на фоне постепенно золотеющего неба, обрисовались черные силуэты многоэтажек… да, похоже, поезд походил к не слишком большому городу.

Наконец за его спиной коротко и противно скрипнула, отъезжая вбок, дверь купе. Он повернулся. Девчонка небрежно связала свою черную гриву ярко-красной атласной лентой, натянула малиновый бесформенный джемпер — легкий, связанный из хлопчатобумажной нити, — и поношенные черные джинсы. На ногах — древние кроссовки. Девчонке, пожалуй, и пятнадцати-то лет не было… от силы четырнадцать, хотя она изо всех сил старалась выглядеть старше своих лет. На ее тонкой шее висел на крепком кожаном ремешке фотоаппарат с телеобъективом. «Никон». Ничего себе, подумал он, такая игрушка стоит около тысячи долларов… а откуда он это знает? Ну, неважно.

— Отправляетесь на охоту за хорошим кадром? — серьезно спросил он.

— Да, — деловито кивнула девчонка, сверкнув огненно-черными глазами. — Попрошу проводника прямо сейчас дверь открыть, до станции.

— Но это же запрещено, — улыбнулся он.

— Плевать, — фыркнула девчонка. — Он мне каждый раз открывает дверь, когда я его прошу. Не бесплатно, само собой. За сотенку рубликов. Я на ходу снимаю, а он стоит рядом, следит, чтобы я не вывалилась. Если бы вы сели вчера днем, вы бы уже это знали. Весь вагон знает.

И она уверенно зашагала к купе проводника. Впрочем, идти было недалеко, нужно было миновать всего лишь три закрытые двери.

Каждый раз открывает… значит, поезд давно в пути. А он сел в него ночью. Или поздно вечером. Где? На какой станции? И долго ли еще ему ехать? И как он узнает, где ему выходить? Впрочем, это забота проводника — следить, чтобы каждый из пассажиров покинул поезд именно там, где ему положено это сделать.

Девчонка сказала «проводник», а не «проводница». Это немножко осложняет дело. С женщиной он сумел бы поговорить, сумел бы выяснить все, что ему нужно, а она бы и не заметила… он знал, что умеет это. С мужчиной будет чуть труднее… но не слишком… Да, ему придется затеять такой хитрый разговор, если он не найдет в сумке ничего такого, что пробудило бы в нем воспоминания.

Он вошел в купе, резким движением закрыл дверь и повернулся, чтобы посмотреть на себя. Увиденное в чуть мутноватом от старости вагонном зеркале озадачило его не на шутку. Перед ним стоял громадный детина с трехдневной темно-рыжей щетиной на лице, с широкими плечами… Волосы коротко стриженые, тоже темно-рыжие. Глаза оказались вполне приличных размеров, то ли серые, то ли голубые, не разобрать, света не хватает. Брови хороших очертаний, достаточно густые… Нос прямой, в общем ничего выглядит. Губы не слишком тонкие и не слишком толстые, складки в углах рта придают лицу надменное выражение… Рост? Ну, больше ста восьмидесяти, это уж точно. Ну и ну…

Он отвернулся от зеркала и снял с верхней полки тяжелую сумку. Темно-синяя «Puma», с кучей карманов на «молниях», набита битком… чем набита?

Он поставил сумку на смятое одеяло и осторожно открыл верхнюю «молнию».

Глава вторая

…вереница полуголых темнокожих людей, с трудом передвигавших ноги, тащилась по бледно-желтому песку, залитому ослепительным горячим солнцем. Кучерявые волосы трудяг покрывала пыль, по мускулистым блестящим спинам потоками лился пот. Люди что-то тащили за собой на веревках… гигантский камень? Клубы желтовато-серой песчаной пыли, поднятые в результате их деятельности, не позволяли рассмотреть все как следует. Он видел странную процессию словно бы с небольшого возвышения, передвигавшегося навстречу темнокожему людскому потоку. Почему-то солнечные лучи его не обжигали, хотя и проливались рядом с ним, высушивая воздух до такой степени, что трудно было дышать…

Он встряхнул головой. Что за бред? Он все в том же купе, перед ним — сумка, раззявившая пасть… и что же там внутри? Не думать о видении, приказал он себе, не отвлекаться. Все встанет на свои места, со временем. Главное — не суетиться.

Содержимое сумки было упаковано в разноцветные полиэтиленовые пакеты. Он достал верхний, ярко-синий. Заглянул в него. Коробочки с фотопленками. С ума сойти… их тут штук пятьдесят, не меньше. «Фуджи», тридцать шесть кадров, и пленки отнюдь не любительские, а профессиональные… он фотограф? Что он собрался снимать? На что ему такое бешеное количество пленок? И где фотоаппарат?

Фотоаппарат нашелся чуть глубже. Точнее, нашлось два фотоаппарата. Первым был такой же «Никон», как у его попутчицы. Вторая камера — тоже «Никон», только цифровой. Телеобъектив лежал рядом, в фирменном футляре. Интересно, а почему дорогие фотоаппараты валяются в сумке без футляров, просто так? Чтобы постоянно были под рукой? Но тогда зачем было засовывать их под полку?… И кстати, если у него есть цифровая камера, зачем он тащит с собой еще и «зеркалку» с безумным количеством пленок?

Нет, не стоит задавать себе все эти вопросы, в очередной раз мысленно повторил он — и тут же добавил вслух, едва слышно:

— Вопросов слишком много. Не пытайся на них ответить.

Звук собственного голоса почему-то удивил его. Когда он говорил с девчонкой, он вслушивался в то, как говорит она, и совсем не заметил, что сам обладает высоким баритоном… и дикция вроде бы ничего, и модуляции… Может быть, он актер?

Снова бессмысленный вопрос и пустое беспочвенное предположение, напомнил он себе. Так, что тут еще, в этой сумке?

В сумке было еще много чего, но ни один из обнаружившихся в ней предметов не помог ему, не пробудил никаких воспоминаний. Диктофон «Сони» с мощным выносным микрофоном. Эта парочка была в аккуратном особом футляре, как положено. Плейер — этот попроще, корейской фирмы. Дальше — две коробки магнитофонных пленок, всего двадцать штук… ну и ну! Неужели он журналист? А иначе зачем бы ему все это? Очень уж профессиональные вещи… Потом еще прозрачная пластмассовая коробка с дискетами и пакет с лазерными дисками… на наклейках каждого стоят какие-то непонятные карандашные пометки… может быть, они сделаны его собственной рукой? Может быть. А может быть, и нет. Ну, теперь осталось обнаружить на дне компьютер «notebook»… Но компьютера не нашлось. Вместо него на дне сумки лежало несколько самых обыкновенных бумажных книг. Новеньких, явно не читанных. Он внимательно рассмотрел каждую. Подбор авторов озадачил его. Рекс Стаут, Джеральд Даррел, Агата Кристи, Ян Потоцкий, Милорад Павич, Намкай Норбу Ринпоче, Кейт Лоумер, Харуки Мураками… ну и винегрет! Откуда-то он знал, что это авторы весьма разных планов и уровней. Но не мог вспомнить, о чем они пишут.